Философ не может участвовать в жизненном процессе. Наблюдатель, рассматривающий с берега изумительно неповторимое течение реки, войдя в воду, сразу же теряет преимущественное положение независимого стороннего свидетеля. Но неизмеримо белее существенным является то, что он и сам начинает возмущать спокойное движение мировой жидкости.
Шел период созерцательного осмысления картины мира. Ко времени пробуждения мыслитель уже постиг структуру времени, окончательно уяснив, когда было начало времен и когда все движение прекратится. Ведь время не движется: оно существовало всегда, всегда есть и ничто не может его изменить. Простому человеку практически невозможно вспомнить свое будущее. Но это уже из свойств человеческой памяти.
Я никогда не ссорился о Архистратигом. Мы всегда жили мирно, не притесняя друг друга и даже не обменивались советами и предостережениями. Каждый из нас жил своей жизнью, занимался своими делами и нам нисколько не мешало то, что жили мы, собственно, в одном теле. А вот мой врач, Ариадна Агамемновна, считает Петра Борисыча лишним и, более того, выдуманным. Я пытался объяснить ей, что он не менее реален, чем Гаутама или Лао Цзы, но она говорит, будто просто в их времена еще не было современных нейролептиков. Иногда мне мерещится, как она приводит в чувство проснувшийся вулкан соответствующей дозой аминазина.